Данная статья будет опубликована в номере The New York Review за 14 августа.
Если взять статьи большинства СМИ о недавней вспышке насилия в Ираке, то в них вырисовывается четкая и простая картина. На деле все обстоит куда сложнее. Согласно самой распространенной версии, «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) — варварское, джихадистское вооруженное формирование, получившее боевой опыт в Сирии, — опрокидывает намного превосходящие его по численности, но слабые части иракской армии и безостановочно наступает на севере и западе Ирака, дойдя чуть ли не до пригородов Багдада. Страна, сотрясаемая фатальными межрелигиозными распрями, оказывается на грани гражданской войны. США, слишком поторопившиеся с выводом войск из Ирака, теперь должны действовать безотлагательно и выбирать меньшее из нескольких зол, причем среди этих вариантов — возобновление военного присутствия и сотрудничество с Ираном. Альтернативы — смириться с распадом Ирака и даже с созданием исламистского халифата в восточной части Сирии и западных регионах Ирака.
Большая часть перечисленных сведений дезориентирует читателя, а кое-что просто не соответствует действительности. Начнем с того, что ИГИЛ — лишь одна из практически бесчисленного множества суннитских радикальных группировок. Помимо нее в восстании суннитов против правительства Нури аль-Малики участвует еще одна джихадистская организация — «Ансар аль-Ислам» («Поборники ислама»), а также Военный совет племен Ирака, куда входит до восьмидесяти племен, и «Армия людей Накшбандийского ордена» — группировка, утверждающая, что в ее составе есть даже шииты и курды, и, несомненно, включающая много суннитов-баасистов, прежде лояльных Саддаму Хусейну.
И это не полный список. Важно здесь то, что среди сил, продемонстрировавших в последние недели свою мощь, есть группы, имеющие глубокие разногласия и даже ненавидящие друг друга. ИГИЛ, к примеру, порвала с «материнской» организацией — «Аль-Каидой», сочтя ее недостаточно радикальной, а баасистов считает неверными. Сейчас эти различные группировки сражаются вместе, но их союзу не продержаться долго. Кроме того, они ведут бои в регионах, где их поддерживает местное население. Когда они столкнутся с воинственными и высокомотивированными курдскими военизированными подразделениями «пешмерга» или шиитскими формированиями в собственно шиитских регионах, события будут развиваться по-иному.
Казалось бы, происходящие события связаны исключительно с религией и боевыми действиями, но на самом деле всё в основном касается политики: доступа к государственным доходам и услугам, права участвовать в принятии решений и элементарной социальной справедливости. Да, одну сторону представляют сунниты, а другую — шииты, но речь идет не о теологическом конфликте, уходящем корнями в седьмой век. ИГИЛ и его союзники побеждают, потому что суннитское население Мосула, Тикрита и Фалуджи их приветствует и поддерживает — не из-за отвратительного поведения ИГИЛ, а вопреки ему. Сунниты в этих городах больше опасаются правительства и того, как оно может с ними поступить, чем суннитского ополчения. Они сыты по горло многолетним пренебрежением, жестокими репрессиями, беззаконием и безудержной коррупцией, которые они терпели от иракского правительства, возглавляемого шиитами.
То, что происходит сегодня — не в деталях, но по сути, — можно было точно предугадать еще семь лет назад, когда президент США Джордж Буш-младший увеличивал контингент в Ираке. Тогда обоснованием для отправки в страну подкреплений был тезис о том, что нерешенная проблема безопасности препятствует политическому примирению между иракскими силами. Если масштабы насилия удастся сократить, утверждала администрация Буша, за этим последует и примирение. Однако этого не случилось. Важные договоренности по восемнадцати политическим «ориентирам», сформулированным США, не выполнялись тогда — и не выполняются сегодня. (Среди них было, в частности, принятие законов, которые бы позволили справедливо распределять нефтяные доходы и покончить с изгнанием баасистов из государственных структур.) Когда режим, особенно авторитарный, раздирают противоречия, вакуум немедленно заполняет борьба за политическую власть. В Ираке эта борьба происходила и происходит не только между религиозными группами, но и — не в меньшей степени — внутри них. Если, к примеру, говорить о шиитах, то Муктада ас-Садр открыто противостоит аль-Малики. Присутствие США направляло эту борьбу в ненасильственное русло, но ни устранить, ни урегулировать соперничество множества группировок за политическую власть оно не могло.
Возникает вопрос: если бы США были готовы оставить войска в Ираке на более длительное время, превратился бы установленный ими искусственный мир в реальный? Возможно — если бы США продолжали оккупировать страну еще десять-двадцать лет. Но вряд ли сам Ирак и его соседи были бы готовы столько времени терпеть присутствие США; и в то же время люди могут вынашивать политические мечты или жажду мести даже намного дольше. Иракцы знали: когда-нибудь американцы уйдут, а они останутся. И они могли позволить себе ожидание.
Нельзя также сказать, что США не уделяли внимания созданию иракских силовых структур. Военный аппарат у Ирака весьма велик (миллион человек под ружьем), серьезно — и за большие деньги — обучен, оснащен американским оружием. Утверждать, что еще год-два американского присутствия изменили бы ход борьбы иракских военных с джихадистами, — значит предаваться фантазиям: армия не будет хорошо сражаться за правительство, которое она не уважает. Как заметил адмирал Майкл Маллен, выступая в Конгрессе в июле 2007 года, незадолго до его назначения председателем Объединенного комитета начальников штабов США, Ираку нужно политическое примирение: «Без этого никакое количество солдат ни за какое время не изменит ситуацию существенным образом».
С момента прихода к власти восемь лет назад премьер-министр аль-Малики систематически игнорировал нужды иракских суннитов и подвергал их гонениям. Он оправдывал всё — от отказа в государственных ресурсах до бессудных арестов и пыток — тем, что ведет войну с террором. Однако он намеренно не называл террором насилие со стороны шиитов — например, убийство десятков людей шиитским вооруженным формированием «Асаиб» в Басре. В то же время он сконцентрировал государственную власть в собственных руках в ущерб другим институтам. Парламент бессилен, а министерства, судебные органы и силовые структуры политизированы и заражены коррупцией. Критерием для любого назначения является не компетентность, а лояльность к аль-Малики. Полицию и армию подменяют незаконные шиитские военизированные формирования, подчиняющиеся лишь собственным лидерам. США оказывали на премьера давление разной степени интенсивности, чтобы побудить аль-Малики изменить свое поведение, но при этом он всегда пользовался поддержкой Вашингтона, в том числе когда дважды переизбирался на свой пост.
Военное решение этой проблемы невозможно. Оно должно быть политическим, и тот факт, что шансы на это крайне невелики, не оправдывает неправильных действий. Нынешняя администрация не должна поддаваться ни вашингтонским «ястребам», ни воплям из Багдада о неминуемом падении режима, вынуждающим США прибегнуть к «ползучему» вводу войск или превращению американской авиации в «военно-воздушные силы аль-Малики». Напротив, в ближайшие месяц-два администрация Обамы должна использовать все свое влияние, чтобы в Ираке появились новый премьер и правительство, реально способные заручиться поддержкой суннитов и курдов. Конечно, аль-Малики был только что переизбран, но его партия имеет лишь четверть мест в парламенте — мандатом народной поддержки это вряд ли можно назвать.
В то же время урегулировать ситуацию чисто на внутриполитическом уровне невозможно. В ней замешаны все близлежащие государства. Необходимы международные усилия по поддержке более работоспособного иракского правительства с участием США, Саудовской Аравии, Ирана, Турции, Сирии и других стран, возможно под эгидой ООН (хотя стоило бы пожелать этой организации, чтобы у нее был более способный и энергичный генеральный секретарь). Все соседи Ирака в той или иной степени заинтересованы, чтобы на их границах не воцарились хаос и анархия — и неважно, кто будет в этом виновен, сунниты или шииты.
Наконец, Соединенным Штатам пора пересмотреть политическую цель, которую они преследуют с 2004 года: эта цель — создание в Ираке сильного центрального правительства. Вашингтон оставался верен этой цели, несмотря на неоднократное изменение тактики (но не главной стратегии), и не добился успеха. О разделе Ирака речь не идет, но федерализация, в рамках которой регионы получат больше самостоятельности, а центр — меньше полномочий (хотя здесь потребуется действенная схема дележа нефтяных доходов), больше подходит для страны, где еще долго все будут друг друга бояться и обвинять друг друга — справедливо или ложно; страны, где еще многие годы будет существовать почва для насилия.